Оборотная сторона НЭПа - Страница 110

110

В Мингрелии успех наших противников также надо искать в экономическом положении. Мингрельское крестьянство живёт кукурузой. Мингрелия является житницей всей Западной Грузии. При меньшевиках, когда не было ввоза хлеба, цены на мингрельскую кукурузу стояли высокие. При нас же города кукурузу не потребляют… Цены на кукурузу упали чертовски. Вывоза нет, и мингрельский крестьянин за свою кукурузу ничего не может купить. Он предпочитает ту власть, при которой больше платят за кукурузу. Идеями социальной революции он не живёт».

Ещё рассказал Орджоникидзе о бездеятельности обществ Центросоюза — «Шерсть» и «Чаеуправление», которые отказываются скупать в Грузии скопившиеся на складах 130 тысяч пудов чая и свыше 30 тысяч пудов шерсти. А такое положение также ведёт к обнищанию крестьян, недовольству их советской властью.

Только после таких объяснений Орджоникидзе привёл данные о репрессиях. «Всего, — сказал он, — расстрелянных и убитых во время подавления восстания 980 человек». Объяснил жестокость: «Нашу нерешительность в первые дни, когда не было ни одного расстрела, меньшевики толковали как наше бессилие. При такой обстановке мы и прибегли к массовым расстрелам. Возможно, мы немножко перегнули, но это сейчас не исправить».

Так, наряду с наболевшими вопросами — расслоением крестьянства, величиной единого сельхозналога, размеров семенной ссуды пострадавшим от засухи, цен на хлеб, обсуждавшимися на пленуме, возник ещё один.

Орджоникидзе попытался привлечь внимание членов ЦК к судьбе тех, о ком до сих пор никто не вспоминал. К положению тех крестьян, которые в виду социального положения должны были платить тот самый сельхозналог, но размеры земельного надела, отсутствие лошади в хозяйстве, скудный урожай не позволяли им расплачиваться с государством сполна. Орджоникидзе и попытался привлечь внимание к ним, ставшим лишними, «избыточными» для деревни, для сельского хозяйства. К ним, которых было слишком много не только в Грузии» но и во всём Советском Союзе…

То ли потому, что события двухмесячной давности, да ещё и завершившиеся вполне благополучно, не заинтересовали участников пленума, то ли к концу последнего дня заседаний просто устали от слишком серьёзных, до предела насыщенных цифрами докладов Каменева, Молотова, Сокольникова, но никто так и не обратил внимание на то, о чём говорил Орджоникидзе. Не задумались о назревшей необходимости связывать вопросы сельского хозяйства не только с тяжёлой и лёгкой промышленностью, обеспечивавших деревню плугами, жатками и молотилками, мануфактурой и обувью, но и с перерабатывающей к тому же местной промышленностью. Позволившей бы «избыточному» крестьянину обрести и работу, и заработок.

Об этой проблеме сразу же забыли. До поры, до времени — на четыре года.

Глава шестая

Весь октябрь 1924 года газеты СССР не страдали от нехватки материалов. Они писали об очень многом, что происходило и в самой стране, и за её пределами.

О смерти великого русского поэта Валерия Брюсова, о его пышных государственных похоронах, об открытии его музея.

О смерти великого французского писателя Анатоля Франса. О столетии московского Малого театра.

О поднятии на полярном острове Врангеля, захваченного было канадскими авантюристами, советского флага.

О предвыборной кампании в Великобритании, о так называемом «Письме Зиновьева» — фальшивке, запущенной в британскую прессу. Содержавшей вымышленные инструкции Коминтерна по развёртыванию в британской армии коммунистической пропаганды, о планах проведения революции в… Ирландии. Фальшивку запустили для дискредитации лейбористской партии, которая всего за девять месяцев пребывания у власти установила полноценные дипломатические отношения с СССР и подписала с ним Общий договор. «Письмо Зиновьева» сделало своё дело. Лейбористы получили всего 151 место в парламенте, а консерваторы оказались в большинстве с 400 депутатами.

О 2-й сессии ЦИКа СССР, принявшей среди прочих закон о союзном гражданстве и Таможенный устав, утвердившей основные начала уголовного законодательства.

О начатой Испанией колониальной войне против рифских племён в Марокко, решивших стать самостоятельными.

О конфликте Великобритании с Турцией, не желавшей расставаться с богатым нефтью Иракским Курдистаном.

О признании Францией Советского Союза и установлении с ним дипломатических отношений.

О соглашении, подписанном в Мукдене советским полпредом Караханом и диктатором Маньчжурии Чжан Цзолинем, возвратившим Москве все законные права на Китайскую Восточную железную дорогу (КВЖД).

О 6-м съезде советских профсоюзов.

О национальном размежевании в Средней Азии и создании на территории Туркестанской АССР, Бухарской и Хорезмской народных советских республик иных — союзных Туркменской и Узбекской, автономной Таджикской, Кара-Калпакской и Кара-Киргизской автономных областей.

Писали газеты и о пленуме, но весьма своеобразно. Не тогда, когда он проходил — с 16 по 20 октября, а несколько позже, в начале ноября. И не обо всём, что произошло. Опубликовали лишь три главных доклада — Каменева, Болотова и Сокольникова, допустив в последнем утечку весьма важной информации. Нарком финансов, рассказывая членам ЦК о новом бюджете страны, проговорился о намерении возобновить выпуск и продажу крепких спиртных напитков.

«Мы, — сказал он, — пошли на увеличение исчисления доходных статей. В частности, были увеличены поступления по акцизам, так как были приняты некоторые новые акцизы. Они ещё не получили законодательного оформления, но по ним есть согласие и Госплана, и Совнаркома. Во-первых, предположение, что будет проведено увеличение на 10° (то есть до 30º. — Ю.Ж.) предельной крепости тех наливок и настоек, которые разрешены к обращению в виде исключения из общего принципа недопущения каких бы то ни было алкогольных напитков. Это, конечно, не следует смешивать с вопросом о водке, который здесь исключается».

110