Оборотная сторона НЭПа - Страница 109

109

Окончательное же объяснение грузинских событий и их оценка, существенно отличавшиеся от предложенных поначалу Орджоникидзе, прозвучали только на октябрьском пленуме ЦК. После завершения работы комиссии Молотова, который и разглядел в частом случае общее.

«Самым крупным фактом, — сказал Вячеслав Михайлович, — характеризующим настроение деревни, должны быть признаны события в Грузии. Вам всем известно, что Грузия в целом не была объята восстанием. Но, вместе с тем, также известно, что два уезда в Грузии были довольно серьёзно задеты восстанием, что в этих двух уездах участвовали (в восстании. — Ю.Ж.) тысячи крестьян, а в третьем, Гурийском, было определённо массовое восстание. Там поголовно всё крестьянство пошло в прямое и открытое восстание».

Не ограничившись полным отказом от прежней, щадящей московские власти информации, Молотов дал и политическую оценку грузинских событий. Она, заявил кандидат в члены ПБ и секретарь ЦК, «заключается в том, что восстание произошло и оказалось неожиданным для нашей партии в том самом Гурийском уезде Грузии, где было наибольшее количество коммунистов не только по всей Грузии. Я не ошибусь, если скажу, что наибольшее количество из всех уездов Союза советских республик Гурийский уезд имеет наибольшее количество коммунистов — около тысячи, если не больше.

Таким образом, мы имеем здесь восстание, причём массовое, в таком уезде, где мы имеем как раз наибольший процент коммунистов… Тут натыкаемся на недостатки, которые являются недостатками не чисто грузинскими, а недостатками, имеющими большое значение для всей нашей партии».

Подтвердил Молотов свою оценку данными, характеризующими положение во всей стране. Рассказал о раскрытии в Крыму подпольной организации, в которой «не менее половины — по крайней мере, из числа арестованных ГПУ, было из крестьянства, причём свыше ста человек — середняки и бедняки»: Напомнил о хорошо известном всем членам ЦК раскрытии крестьянских подпольных организаций в Одесской губернии и на Волыни, о разгуле бандитизма на Северном Кавказе, об усилении в сибирских деревнях кулацкого террора против коммунистов, комсомольцев и советских работников.

Только затем Молотов обобщил: «Есть заметное проявление активности контрреволюционных организаций и ещё неоформившихся настроений». Выражавшихся в стремлении создать Крестьянский союз. Хотя и в рамках советской власти, но оппозиционный РКП. Разговоры о нём, заметил Молотов, «идут не прекращаясь, но они за последнее время в большинстве случаев почти не доходят до нашего сведения, хотя идут почти что во всех районах Союза».

Выступивший на пленуме Сталин хотя и посвятил доклад исключительно партийной работе в деревне, пришёл к тому же выводу, что и Молотов. «Оказывается, — ехидно сказал он, -есть такие коммунисты, которые боятся критики, не хотят вскрывать недостатки нашей работы. Одно из двух: либо мы сами будем критиковать себя и дадим беспартийным раскритиковывать нашу работу, и тогда можно будет надеяться, что наша работа в деревне двинется вперёд, либо мы такой критики не допустим, и тогда нас будут критиковать события вроде восстаний в Кронштадте, в Тамбове, в Грузии».

Кто из коммунистов боится критики, вернее, говорит только о положительных явлениях жизни, догадаться было не трудно. Явно это относилось к Зиновьеву и Каменеву.

После прозвучавших негативных оценок, Орджоникидзе, которому поручили сделать доклад о событиях в Грузии, никак нельзя было оставаться на прежних позициях. Правда, поначалу он попытался всё же сделать организаторами и участниками восстания главным образом дворянство, старое, царских времён, кадровое офицерство да национальную интеллигенцию. Только затем заговорил искренне.

«Крестьяне Восточной и части Западной Грузии, — объяснил он, получив от нас землю, отошли от меньшевиков и не пошли на их авантюру. Экономическое же положение гурийского крестьянства и крестьянства Сенакского уезда не улучшилось при нас (после установления советской власти. — Ю.Ж.), а, надо сказать правду, ухудшилось». Поведал участникам пленума о том, что из-за свёртывания работ в портах Поти и Батума гурийцы потеряли привычную работу. Потерял, продолжал Орджоникидзе, не только постоянный заработок, но и возможность покупать дешёвую английскую мануфактуру, остававшуюся на батумских складах после ухода британских войск. Гуриец, — растолковывал Серго — знает о ней не понаслышке. «Получал её не только при меньшевиках, но и при нас, в первый год советизации Грузии. Теперь её нет, а нашей мало и дорого».

Орджоникидзе не только констатировал недостатки. Предложил и выход из ужасающего положения. «Абсолютно необходимо, — обратился он с просьбой к членам ЦК, — поставить вопрос и в ближайшие же месяцы осуществить на практике постановку лесозаготовительных работ в Западной Грузии. У нас имеются богатые леса, но они не разрабатываются за неимением средств. Буковая клёпка для сибирских маслоделов ввозится из Швеции, а наши клёпочные заводы стоят, и избыточное гурийское крестьянское население, не находя себе приложения в деревне, идёт на меньшевистскую провокацию.

У нас собирается большое количество коконов и вывозится за границу — в этом году предлагается к вывозу 120 тысяч пудов. А если бы мы имели свои шёлкомотальные фабрики, которые не бог весть как дорого стоят, всего каких-нибудь 200 тысяч рублей, эти шёлкомотальные фабрики заняли бы 1500–2000 человек. Гурийского крестьянина только агитацией и пропагандой не возьмешь…

109