Оборотная сторона НЭПа - Страница 13

Тезисы Сталина начали обсуждать уже в день открытия пленума, 21 февраля. И сразу же дала о себе знать та необычайная осторожность, проявленная Зиновьевым, Каменевым, Рыковым ещё при знакомстве с «Письмом». Задавая тон ходу пленума, по сути манипулируя мнением членов ЦК, они ограничились самой общей оценкой тезисов:

«Принять за основу. Признать необходимым развить программную часть, а также дать краткий обзор практических решений национального вопроса в партии и в органах советского государства в связи с борьбой с контрреволюцией. Вопрос о двухпалатной системе высказать в более общей форме и в виде рекомендации советским учреждениям от имени партии как один из наиболее целесообразных путей для разрешения национального вопроса».

Полагая, что доклад Сталина даже в столь смягчённом, не конкретном, уклончивом виде всё же может привести к конфликту, решение продолжило: «Признать необходимым образовать на партсъезде секцию или широкую комиссию по национальному вопросу с привлечением всех коммунистов-“националов”, присутствующих на съезде. Поручить Оргбюро составить и внести на утверждение Политбюро список около 20 товарищей коммунистов-“националов” для участия в работе секции съезда по национальному вопросу, предоставив им совещательный голос. Для окончательной разработки тезисов с представлением их в Политбюро создать комиссию в составе тт. Сталина, Раковского и Рудзутака».

И всё же причину неуверенности скрыть так и не удалось. Последний пункт данного решения гласил: «Тезисы не публиковать, сообщив их тов. Ленину (с разрешения врачей). Если тов. Ленин потребует пересмотра тезисов, созвать экстренный пленум». Следовательно, члены ПБ, скорее всего Каменев и Зиновьев, каким-то образом узнали об отрицательном мнении Ленина. Узнали загодя и с опасением ожидали того, что он может им сообщить.

Их предчувствия оправдались скорее, чем они предполагали. Возражения пришли спустя два дня, но не от Ленина, а от Фрунзе. Вполне предсказуемо потребовавшего того, чего добивался и он, и Раковский, и Мдивани: 1. Подтвердить в категорической форме необходимость отделения органов управления Союза республик от существующих органов РСФСР. 2. Поручить Политбюро принять меры к немедленному конструированию на указанных в пункте 1 началах типов управления Союза и РСФСР. 3. Признать необходимым пересмотр статей Союзного договора в части, касающейся финансов (бюджет, займы) в направлении расширения бюджетных прав союзных республик в форме предоставления им права финансовой инициативы и заключения займов. 4. Признать необходимым расширение прав союзных республик в деле заключения концессионных договоров. 5. Избрать специальную комиссию ЦК для конкретной разработки вышеперечисленных предложений и для общего руководства разработкой конституции Союза, осуществляемой президиумом ЦИКа Союза. 6. Отсрочить заседание сессии ЦИКа Союза на два месяца».

Пленум, осознавая, кто стоит за всеми такими предложениями, капитулировал. 24 февраля принял новое решение по всё тому же вопросу:

«О практических вопросах, вытекающих из решения о Союзе советских республик.

а) Поручить комиссии в составе тт. Каменева, Сталина, Фрунзе, Раковского, Томского, Рыкова, Рудзутака, Рахимбаева (А.Р. Рахимбаев — ответственный секретарь ЦК компартии Туркестана, член коллегии Наркомата по делам национальностей РСФСР) и Сокольникова заслушать доклады тт. Калинина и Сапронова о работах всех комиссий, созданных ВЦИКом для разработки проектов в осуществлении решения о Союзе советских республик, пересмотреть, в случае надобности, персональный состав комиссий и в дальнейшем руководить всей подготовительной работой в этой области.

б) Этой же комиссии поручить рассмотрение предложения тов. Фрунзе.

Глава третья

Столь непредсказуемыми решениями февральского пленума ЦК странные неожиданности не кончились. Продолжались весь февраль. Без каких-либо видимых причин напомнило о себе, казалось, забытое «грузинское дело». Возникшее еще в сентябре 1922 года из-за твёрдого желания большинства членов ЦК компартии Грузии (КПГ) отстоять хотя бы видимость суверенности своей республики. Для того добиться её вхождения в Советский Союз непосредственно, а не через Закавказскую Федерацию (ЗСФСР). И объяснявших свою непримиримую позицию «особыми политическими условиями», якобы существовавшими в Грузии. Их, вскоре названных «уклонистами», не урезонила даже резолюция ЦК РКП, принятая 6 октября, подтвердившая: СССР образует, наравне с Белоруссией, Украиной и Россией, именно ЗСФСР, а не порознь Азербайджан, Армения, Грузия.

Новый виток конфронтации Тифлиса и Москвы начался две недели спустя. Члены ЦК КПГ (даже юридически всего лишь областной партийной организации) обвинили секретаря Закавказского краевого комитета, для них — вышестоящей инстанции, Г.К. (Серго) Орджоникидзе во всех мыслимых и немыслимых грехах. В заявлении, подписанном К. Цинцадзе, С. Тодрия, В. Думбадзе, Е. Эшба, Ф. Махарадзе, С. Кавтарадзе, П. Сабашвили и направленном в ЦК РКП 21 октября, утверждалось: политика Орджоникидзе якобы противоречит взглядам Ленина и решениям ЦК РКП, а сам он — самодур, интриган, установивший в Закавказье «держимордовский режим». И потому они, в случае отказа изменить структуру СССР, выйдут из состава ЦК КПГ.

В Москве на столь откровенную угрозу не поддались и согласились с их возможной отставкой.

«Удивлён, — отвечал в тот же день Ленин, — неприличным тоном записки… Я был убеждён, что все разногласия исчерпаны резолюцией пленума ЦК при моём косвенном участии и при прямом участии Мдивани (идейный лидер взбунтовавшихся членов ЦК КПТ. — Ю.Ж.). Поэтому я решительно осуждаю брань против Орджоникидзе и настаиваю на передаче вашего конфликта в приличном и лояльном тоне на разрешение секретариата ЦК РКП».