Оборотная сторона НЭПа - Страница 49

Не менее своеобразно, хотя и строго по тексту, одобренному ПБ, характеризовал Сталин и вопросы экономики, вернее отсталось национальных окраин, поднятых Рыскуловым и развитых Троцким. Сосредоточил внимание для начала на земельных отношениях. Призвал незамедлительно заняться урегулированием отношений между коренными жителями — земледельцами узбеками и таджиками, кочевниками казахами и киргизами, с русскими переселенцами периода столыпинской реформы. Но выселять переселенцев только оттуда, «где требуется», а не вообще из Туркестана и Бухары, Татарии и Башкирии. Более значимым счёл Сталин проведение ирригационных работ, которые позволили бы значительно расширить площади для земледелия, одновременно устранив причину весьма опасного национального противостояния, ставшие питательной почвой для движения басмачей.

Остановился Сталин и на иных проблемах, требующих своего решения, — предоставлении доступного крестьянам сельскохозяйственного кредита, оказание помощи в создании промысловых кооперативов. Но подчеркнул: «Развитие не может пойти по старому пути несмотря на условия НЭПа, несмотря на возрождение 1 частного капитала. Едва ли правы товарищи, утверждающие, что ввиду развития НЭПа мы будто бы вынуждены повторить старую историю выращивания кулака за счёт массового разорения большинства крестьянства. Этот путь — не наш путь».

В отличие от Троцкого Сталин твёрдо поддержал — как одно из средств вовлечения пролетарского и полупролетарского «элемента» республик и областей в советское строительство — немедленное создание национальных частей численностью в 20–25 тысяч человек. Частей, которые стали бы дополнением Красной армии, но не заменили бы её.

Кроме того, Сталин выступил за перевод государственных учреждений на «языки, понятные широким массам населения», открытие беспартийных клубов и иных культурно-просветительных учреждений, начальных и средних школ с преподаванием на местном языке, а также ликвидацию неграмотности взрослого населения окраин. Всего этого он счёл вполне достаточным для решения национального вопроса.

А в заключительном слове Сталин говорил совершенно свободно, раскованно. Уже без оглядки на мнения Троцкого и Зиновьева, ибо должен был отстоять наиважнейшее — Советский Союз как единое государство, пусть даже в форме федерации. Потому-то избрал главным объектом критики требования Раковского, настойчиво пытавшегося отстоять за Украиной максимум возможного суверенитета. Даже за счёт общих интересов остальных республик. Генсек должен, обязан был указать ту линию, за которую он не отступит ни при каких обстоятельствах.

Для начала Сталин напомнил о существующем вопиющем неравном уровне развития республик. О том, что и вынуждало его, как он полагал, лишь временно мириться с существованием территориального деления Союза по национальному принципу. Прежде всего отметил культурную отсталость большинства окраинных регионов. Ту самую, которую националисты использовали как весомый повод для обвинения русских в великодержавном шовинизме и якобы потворству тому со стороны центральных властей, Москвы.

«Нередко отсталость культурную, — объяснял Сталин, — а значит, и отсталость государственную, стараются отнести за счёт ошибок партии». Только тем и отвергнув попытки взвалить всю вину на центр, ЦК, продолжил. «Ты хочешь сделать передовой свою страну в смысле поднятия её государственности, — обращаясь не только к Раковскому, говорил Сталин, — подымай грамотность населения, подымай культуру своей страны, — остальное приложится».

Отметил, что «положение в Туркестане, нынешнее состояние там является наиболее неблагополучным, наиболее тревожным… Вторым слабым местом, — безжалостно укорил теперь уже представителей УССР, — нужно считать Украину. Положение дел в смысле культуры, грамотности и так далее здесь такое же или почти такое же, как в Туркестане».

Лишь затем перешёл к самому для него важному, всё ещё остававшемуся предметом нескончаемых острых разногласий. «Украинцы, — упорно повторял Сталин то, о чём уже говорил в прениях, — рассматривая известный проект конституции.., вычеркнули фразу о том, что республики объединяются в одно союзное государство… Украина в своём контрпроекте предложила НКВТ (Наркомат внешней торговли. — Ю.Ж.) и НКВД (Наркоминдел. — Ю.Ж.) не сливать… Где же тут единое государство, если у каждой республики остаются свои НКВД и НКВТ? Чем это не конфедерация?.. Все эти поправки товарища Раковского зафиксированы и разобраны комиссией пленума ЦК и отвергнуты. Так зачем же здесь ещё повторять их? Я усматриваю в этой настойчивости некоторых товарищей украинцев желание добиться — в смысле определения характера Союза — чего-то среднего между конфедерацией и федерацией с перевесом в сторону конфедерации. А между тем ясно, что мы создаём не конфедерацию, а федерацию республик — одно союзное государство».

А во вновь вспыхнувшей дискуссии, перед самым закрытием совещания, Сталин счёл крайне важным ещё раз настойчиво повторить: «Я — за федерацию, то есть против конфедерации. То есть против предложения товарищей Раковского и Скрыпника».

И всё же главным, что никак не могли не заметить участники совещания, оказалось иное. Сталин, выступая и с докладом, и с заключительным словом, и в дискуссиях, ни разу не упомянул о великодержавном шовинизме. Просто проигнорировал его.

…Несмотря на жаркие дебаты, диаметральное расхождение мнений, совещание завершилось практически ничем. Приняло две резолюции, которыми попыталось совместить непримиримое.